Белая роза, Черный лес  - Оуэн Дэмпси

Письмо от Пенелопы пришло через три месяца, когда Джон проходил обучение в УСС в виргинской глуши, где выстроили маленькое подобие Германии. Его и других курсантов учили, как вести себя в тылу врага. Не имея соответствующих ресурсов, вновь созданная организация затребовала в свое распоряжение летний лагерь и устроила там учебный центр. Джон возвращался домой после многодневных полевых учений. Манили горячий душ и постель. И тут ему принесли письмо. На нем стояла дата двухнедельной давности. Джон сел на койку и вскрыл конверт. Он не видел жену почти полтора месяца, но вспоминал о ней редко. Еще не начав читать, он знал, чтó в письме. На ее месте он поступил бы так же. Прочитав начало, Джон едва не рассмеялся. Типичная ситуация на войне – вот и с ним такое случилось.

Джон не плакал много лет и даже не знал, что еще на это способен. Его переживания здесь были неуместны; он огляделся – не видит ли кто? Письмо он сжимал в руке и никак не мог выпустить. Неужели он до сих пор ее любит? Свои чувства к Пенелопе Джон прятал до лучших времен. До конца войны – тогда, наверное, будет время опять любить. Впрочем, теперь уже поздно. Джон взял карандаш и листок бумаги. Несколько раз перечитав ее письмо, наконец написал ответ: «Согласен на развод» – и на следующий день отослал.

Декабрь 1943 года.

Над южной Германией

Шум моторов перекрывал прочие звуки, вибрация ощущалась всем телом. Джон был как натянутая струна, отчаянно колотилось сердце. Он вспоминал слова своего начальника: тот с полной откровенностью сообщил, что фальшивые документы могут не выдержать тщательной проверки, да и легенду ему придумали не безупречную. Руководству трудно правильно оценивать ситуацию, не имея положительного опыта. УСС еще не сбрасывало разведчиков над Германией; он идет один и без поддержки. Джон понимал, как рискует, и за честь получить это задание ему пришлось немало побороться.

Второй пилот выглянул в салон, сложил ладони рупором и прокричал:

– Будем на месте через полчаса.

Джон выглянул в иллюминатор. В ночном небе плыли облака, и лишь несколько огней светились в простиравшейся внизу темноте.

Вернер Граф полностью завладел его душой, а Джон Линч, напротив, превратился в легенду, в воспоминание о какой-то другой жизни. Джон Линч стал не нужен; возрождение этой личности могло помешать выполнению задания и стоить ему жизни.

Самолет попал в зону турбулентности. Джона подбросило, но ремень удержал его на месте. Он вспомнил, что говорили на курсах: в гестапо могут осмотреть его грудь и бедра на предмет следов от ремней. Впрочем, волноваться о таком сейчас совершенно излишне.

К рокоту мотора примешался какой-то треск. Самолет уже летел над Германией. До сих пор Джон даже не задумывался о том, что его могут сбить раньше, чем они доберутся до места. Он перебирал какие угодно варианты, кроме такого. Обдумывал любые вопросы, которые ему могут задать, работал над произношением и заучивал легенду бессчетное количество часов, но быть сбитым – такой поворот он даже не рассматривал. Пилот высунулся из кабины и крикнул, что зенитки бьют с двух сторон. В этот миг самолет резко вздрогнул, в корпусе появилась дыра, и внутрь ворвался холодный воздух. Джон вцепился в рюкзак так, что побелели руки. Очередь прошила крыло, как бумагу. Мотор, испуская черный дым, закашлялся, словно старый курильщик. Машина быстро теряла высоту, и Джон нащупал парашют, хотя до места прыжка было еще лететь и лететь. Обстрел продолжался; при каждом попадании Джона кидало в стороны.

Пилот вновь высунулся в салон.

– До места не долетим! – прокричал он. – Правый мотор горит. Попробуем развернуться и дотянуть до Швейцарии. Хотите прыгать – прыгайте сейчас!

Джон кивнул и отстегнул ремень. Хватит ли ему высоты, чтобы прыгнуть? Самолет быстро снижался. До цели очень далеко, однако попасть туда можно и своим ходом – если удачно приземлиться. А останься он на борту, в лучшем случае доложит о провале задания – если вообще выживет.

Обстрел прекратился. Видимо, зенитки защищали какой-то город, а теперь внизу простиралась тьма.

Пилот пожал Джону руку. Его слова потонули в реве ветра – люк уже открыли. Джон шагнул вперед, почувствовал движение воздуха, проверил вытяжную стропу. Самолет опять тряхнуло. Джон заставил себя сосредоточиться. «Ноги вместе, подбородок прижат к груди». Самолет сбавил скорость. И прыгнул.

Водопадом обрушился холодный воздух, затем последовал рывок – раскрылся купол. Самолет исчез во тьме. Несясь к черной земле, Джон слышал лишь собственное дыхание и свист воздуха. Судя по полной темноте, места безлюдные, а значит, у него есть шанс. Он понял, что высоты не хватит. Хотел помолиться, но земля неслась навстречу незримым бесшумным поездом. Джон ударился о покрытую снегом землю, ноги пронзила дикая боль. Его окружала белизна. Тело вдруг перестало слушаться… и все исчезло.

Франка замерла на стуле. Огонь в камине давно потух, в доме стало заметно холодней.

Ее гость неподвижно лежал в кровати, все такой же беспомощный. Теперь Франка знала правду и была довольна. Она не сошла с ума. Ее подозрения не напрасны. Человек, лежащий в доме ее отца, человек, которого она нашла в снегу и спасла, – американец. Разведчик. Она вспомнила про Даниэля, про гестапо. Теперь пощады ей точно не будет. За укрывательство шпиона ее ждет гильотина, но сначала – пытки, в сравнении с которыми смерть покажется милостью. И Франка вдруг ощутила себя свободной. Впервые с той поры, когда она развозила листовки, когда смотрела в полные гордости и восторга глаза Ганса, она снова почувствовала себя живой. По-настоящему живой. Для этого мало просто ходить, есть, дышать. Жить – означает вести осмысленное существование.

– Займусь огнем, – сказала она и вышла.

В голове блуждали обрывки мыслей. Ей известно все, кроме одного: зачем? Зачем он здесь? В чем заключается его задание? О какой помощи он говорил?

Франка положила на тлеющие угли сырых веток, и они начали потрескивать. Несколько секунд она грела руки над огнем, затем пошла в кухню. Хотелось есть. Кормить двоих едоков рационом одного человека было и так нелегко, а теперь, когда кончились запасы консервов, будет еще труднее. Франка решила отправиться на следующий день в город. И вовсе не обязательно тащиться именно во Фрайбург.